Составить предложение со словом «детьми» в разных значениях

Он - ребенок, и он играет в свои детские игры.

И мне казалось, что, извлекая свое тело из постели, я словно вырываю дитя из материнских объятий, отрываю его от материнской груди, от всего, что в детстве ласкает, нежит, защищает тело ребенка.

А ведь каждому солдату, который стреляет, приходится стрелять в спину ребенку.

Потому что, стреляя, вы попадаете в ребенка.

Я уношу с собой это бремя, и оно не тягостно мне, а мило, словно на руках у меня спящий ребенок, прижавшийся к моей груди.

Гавуаль, свесив ноги, сидит на столе и, подавляя зевоту, морщится, как готовый заплакать ребенок.

По его виду никак нельзя было сказать, что это ребенок, потерявшийся в необитаемой пустыне, вдалеке от всякого жилья.

Я крепко обнимал его, точно малого ребенка, и, однако, мне казалось, будто он ускользает, проваливается в бездну, и я не в силах его удержать.

Ривьер знает жену Фабьена, беспокойную и нежную: ей дали лишь прикоснуться к любви - так ненадолго дают игрушку бедному ребенку.

Откинувшись к стене, безмолвными слезами плачет ребенок; только это я о нем и запомню: славный малыш, навеки безутешный.

Барк играл в свободного человека, совсем как ребенок играет в путешественника: возвращение к жизни, и автобус, и толпы народу, и города, которые он скоро увидит после стольких лет.

Среди бессмыслицы и хаоса этих скитаний передавалась ребенку жизнь.

Бежит ребенок, но чья-то рука ударяет его по лбу и опрокидывает.

Вы так и остались для нас хрупким ребенком, и именно такой вы нам представлялись, когда нам рассказывали о вас, когда мы, пораженные, сталкивались с вами в жизни.

Того ребенка, который хочет притаиться, но каждым движением выдает себя: Женевьева, я не забыл своего колдовства.

Ее привязанность к ребенку, ее самые естественные заботы, вся эта незримая часть ее существа: ею пренебрегают.

И вдруг, как Бернису в его самолете, ей открылась сила этой стратегии: ребенка спасут.

Потом, когда она стала взрослой, у нее родился ребенок, и его появление было чем-то непостижимым и вместе с тем еще более простым.

И она служила этому ребенку в мире таких же простых и очевидных вещей, не углубляясь в их суть.

Ее ребенок рядом с ней слабо дышал, он был движущей силой мира, и его слабое дыхание наполняло жизнью вселенную.

В ее усталом сознании смешивались свет, здоровье, уверенность в жизни, и ей так захотелось украсить комнату уходящего из жизни ребенка этим немеркнущим, прочно вбитым, как золотой гвоздь, отсветом солнца.

Он понял, что похож на ребенка, старающегося силой приручить кошку, которая рвется из рук и бежит от его насильственных ласк.

Но они прижимают к груди скорчившегося ребенка.

Здесь в ней страдал не избалованный роскошью ребенок, но, как это ни странно, страдала ее правдивость.

Ее слезам из-за вещей, ее пристрастию к ним; он был бы счастлив, если бы она была требовательна, как голодный ребенок.

Но он стоял на коленях с пустыми руками перед ребенком, который ничего не просил.

Взрослых, конечно, страшил этот открытый водоем, их преследовал, как кошмар, рассказ о ребенке, утонувшем в омуте.

Меня со всех сторон обступает Сахара, такая призрачная, что она едва-едва выдержит прыжок антилопы и на самой плотной складке песка - вес легкого ребенка.

Казалось, и знать больше нечего, но вот он приобретал пожелтевшую страничку рукописи, старый орден и радовался, как ребенок.

Это он говорил о том, что я ребенок и надо бы отменить затею.