Гумилев читал мемуары пристрастно, его особенно волновала грань дозволенного в воспоминаниях - насколько то, о чем говорит автор, является фактом его понимания истории, и насколько то, что мы воспринимаем как достоверность, является в воспоминаниях фольклором, вымыслом или на худой конец, беллетризацией.
Л.Н. Гумилёв, «Поиски вымышленного царства»Надумавши (чтобы забыться от преследовавшего его представления о "негодяе") писать свои мемуары, он с удивлением заметил, что все позабыл.
М.Е. Салтыков-Щедрин, «Благонамеренные речи»Лажечников свои мемуары, он не был бы стеснен ни Патокиными, ни Опенкиными, ни Изумрудными Крестиками: он имел бы дело с одною искренностью и, конечно, доставил бы читателям чтение занимательное, а не обременительное.
М.Е. Салтыков-Щедрин, «Рецензии»Когда наши дедушки писали свои мемуары, то в них можно было встретить только такого рода отметки, которые ни прямо, ни косвенно не касались политической современности.
М.Е. Салтыков-Щедрин, «Рецензии»Впрочем, мемуары последней уже предоставлены потомками ее в распоряжение "Русской старины" и, без сомнения, прольют свет на это замечательное происшествие.
М.Е. Салтыков-Щедрин, «Современная идиллия»